В результате захватнических войн У-ди и его преемников во II—I вв. до н. э. территория Ханьской империи достигла огромных размеров. На северо-востоке она охватывала Ляодунский полуостров и небольшую часть Корейского полуострова; ее северной границей служила Великая китайская стена; западные округа империи занимали почти всю современную провинцию Ганьсу; юго-западные—восточную часть Сычуани и Юньнани; на юге империя включала Гуанси, Гуандун с о. Хайнань и северную часть современного Вьетнама; на востоке — все приморские районы. Само собой разумеется, что в этническом отношении население Ханьской империи представляло собой чрезвычайно „ пеструю картину.
Объединение страны способствовало консолидации этнического единства древних китайцев, складывавшегося в бассейне Хуанхэ на протяжении эпохи Чжаньго. В ханьскую эпоху население Северного Китая выступает уже как сформировавшаяся народность, и не случайно, что наименование династии Хань стало впоследствии самоназванием китайцев.3 С другой стороны, расширение этнической территории древних китайцев стимулировало их контакты с соседними некитайскими группами. Ханьский философ Ван Чун писал по этому поводу: «Жители Ба, Шу, Юэ, Си, Юлинь, Жинань, Ляодуна, Лолана во времена Чжоу ходили непричесанными или заплетали волосы в косички, — ныне они носят китайские головные уборы. Во времена Чжоу они общались с китайцами через переводчиков, — а ныне наизусть читают „Книгу песен44». Вместе с тем и китайцы неизбежно испытывали на себе влияние соседних этнически чуждых им народов. По мере распространения китайцев на юг постепенно изменялся их физический облик, приобретая все более выраженные южномонголоидные черты, изменялся язык, появлялись южные черты в обычаях и образе жизни.
Интенсивный процесс аккультурации южных этнических групп захватывал не все вновь присоединенные районы. В ханьское время им еще не были затронуты территории крайнего юга и юго-запада. Яркий пример существования очагов самобытной аборигенной культуры на зависимых от Хань территориях дали недавние раскопки в Шичжайшане (провинция Юньнань). Согласно исторической традиции, Чжуан Цяо — один из полководцев царства Чу эпохи Чжаньго — был послан в поход против местных племен дянь. В силу ряда обстоятельств Чжуан Цяо не вернулся обратно и остался среди аборигенов; ему пришлось «сменить свою одежду и следовать их обычаям». Потомки Чжуан Цяо признали ханьского императора и были пожалованы титулом дяньского вана. Находка в одном из захоронений Шичжайшаня печати с аналогичной надписью позволила установить принадлежность раскопанных археологами памятников. Племенам дянь было уже известно железо, но подавляющее большинство орудий и оружия изготовлялось ими еще из бронзы. Среди этих изделий нужно отметить бронзовые барабаны, широко распространенные у многих современных народов Южного Китая. Чрезвычайно любопытны скульптурные сцены принесения даров, выполненные также в бронзе. Изучение костюмов и причесок, представленных на этих изображениях, позволило китайскому этнографу Фэн Хань-цзи выделить семь различных местных групп, судьбы которых в эпоху Хань были тесным образом связаны с племенами дянь.
Социально-экономическое развитие страны в последних веках до нашей эры
Распространение в ханьском Китае частной собственности на землю означало подрыв приоритета общины в области землевладения и землепользования. Бывшие общинники становятся собственниками своего надела, который они могут теперь продать и купить.
Появление класса свободных землевладельцев само по себе было началом нового этапа социальной дифференциации. Имущественное расслоение приводит к выделению богатых и бедных семей внутри патронимий.
Процесс обезземеливания основной массы крестьянства и концентрации земельной собственности в руках немногочисленной рабовладельческой знати приобретает в последние века до нашей эры характер основного противоречия в обществе. По образному выражению одного из хань- ских деятелей, «у богатых поля тянутся одно за другим, а у бедняка даже некуда воткнуть шило». В этом и была причина того, что наряду с применением в производстве (по-прежнему главным образом в ремесле и горных разработках) труда рабов в ханьском Китае получают все большее распространение новые формы эксплуатации — наемный труд и арендные отношения. Важно подчеркнуть, что арендные отношения этого периода носили «свободный» характер: арендатор продолжал платить налоги государству и отбывать воинскую повинность, а также формально не был лишен права на занятие государственных должностей. Таким образом, его юридическое положение принципиально отличалось как от положения раба, не платившего налогов и не отбывавшего воинской повинности, так и от крепостного, лично зависимого от феодала. Тем не менее положение арендатора было крайне неустойчивым. По свидетельству источников, плата за пользование земельным участком, взимавшаяся землевладельцем с арендатора, достигала в ханьское время половины урожая.
Вместе с тем, если учесть, что непрерывные войны II—I вв. до н. э. привели к увеличению налогового бремени, то станет понятным, почему разорение крестьян вело к превращению их в рабов, которое приняло в последние годы правления У-ди столь значительные размеры. Последние десятилетия до нашей эры отмечены нарастающей волной крестьянских восстаний.
Своеобразной попыткой решить эту проблему были реформы Ван Мана. В 8 г. н. э. представитель царствующего дома Ван Ман совершает дворцовый переворот. Захватив власть, он объявил о начале «нового правления» и приступил к осуществлению реформ. Все поля были объявлены собственностью государства. Запрещалась покупка и продажа земли и рабов. Была введена государственная монополия на продажу соли и вина, а также на добычу железной руды. Была реформирована денежная система и изменено административное деление. Реформы Ван Мана, основной идеей которых было стремление в законодательном порядке запретить распространение частной собственности на землю, являлись утопической попыткой повернуть вспять экономическое развитие страны. Реформы встретили резкое противодействие со стороны как земельной знати и купечества, так и мелких земельных собственников. В 17 г. в различных частях страны вспыхивают восстания. Повстанческая армия «краснобровых» захватывает столицу. Однако сторонники свергнутой Ван Маном ханьской династии, воспользовавшись успехами повстанцев, в 25 г. вновь провозглашают ее. Эта династия известна в истории как Восточная Хань, поскольку при ней столица была перенесена из Чанани на восток, в Лоян.
Власть в стране переходит в руки ханьской аристократии. Во времена Восточной Хань были достигнуты успехи в борьбе с гуннами, которые признали себя данниками империи. Устанавливаются связи со Средней Азией по Великому шелковому пути; в этом большую роль сыграла деятельность Бань Чао, в течение 30 лет бывшего послом Хань в государствах Западного края. К первым векам нашей эры относится начало проникновения буддизма в Китай из Индии.
Одной из основных проблем, с которыми восточноханьским правителям пришлось столкнуться вскоре после воцарения династии, были взаимоотношения с цянами. Полукочевые племена цянов издавна населяли район провинций Ганьсу и Цинхай. Продвижение китайцев в Ганьсу, имевшее место во времена У-ди, оттесняло цянов на юго-запад. Однако к концу ранней ханьской династии цяны вновь начинают селиться на своих старых землях. Ханьская администрация пыталась решить вопрос военной силой, физически уничтожая цянов или переселяя их отдельные группы в глубь страны, где они были обречены на насильственную ассимиляцию. Цяны оказывали китайцам сопротивление, выливавшееся в ожесточенные военные действия, и нередко вторгались далеко в пределы страны. В 136 г. цяны подошли к Чанани и сожгли бывшие императорские дворцы в ее окрестностях. Войны с цянами, продолжавшиеся в общей сложности около 60 лет, потребовали от ханьских правителей огромных затрат материальных и военных ресурсов. Однако цянскую проблему им так и не удалось разрешить. В стране тем временем назревали новые крестьянские волнения. Борьба между дворцовыми кликами ослабляла централизованную власть.
В 184 г. восстание «желтых повязок» под руководством даосского проповедника Чжан Цзяо охватило всю страну. Против восставших единым фронтом выступили все дворцовые клики, аристократия и император. Императорская армия во главе с Цао Цао и Лю Бэем в конце зимы 184 г. нанесла ряд серьезных поражений повстанцам. Однако движение разрасталось в других районах и только в 216 г. пошло на убыль. В 220 г. династия Хань пала и единая империя перестала существовать.
Империя распалась на три царства: Вэй — на севере, в долине Хуанхэ, У — на юге, в нижнем течении Янцзы, и Шу — на юго-западе, в среднем и верхнем течении Янцзы. Началась эпоха Троецарствия (220— 265 гг.).
В 280 г. императору династии Цзинь, пришедшей на смену Вэй в Северном Китае, удалось объединить страну, но ненадолго. В 316 г. столица цзиньской династии пала под ударами северных полукочевых племен. Цзиньский император попал в плен, а часть его двора, армии и населения бежала на юг, за Янцзы.
Начался период Восточной Цзинь (317—420 гг.). На севере в долине Хуанхэ, с 316 по 439 г. правили 16 династий различного этнического происхождения. На юге после падения Цзинь правят поочередно четыре династии. Поэтому IV—VI вв. получили в историографии название эпохи Южных и Северных династий. Это была эпоха утверждения в Китае
Становление феодального способа производства
Как известно, в современной исторической науке до сих пор не выработано единой точки зрения на то, когда древнекитайское общество перешло от рабовладельческой формации к феодализму. Ряд китайских ученых (Фань Вэнь-лань, Цзянь Бо-цзань и др.) относят зарождение феодальных отношений к концу эпохи Инь (конец II тысячелетия до н. э.); большинство китайских ученых во главе с Го Мо-жо полагает, что переход к феодализму имел место на грани Чуньцю—Чжаньго (VI—V вв. до н. э.); некоторые советские ученые (JI. И. Думан) относят окончательное сложение феодального строя к началу III в. до н. э.; большинство советских ученых, а также некоторые китайские историки считают, что феодальные отношения утвердились в Китае в III —IV вв. н. э. Чрезвычайно показательно, что две первые точки зрения (Фань Вэнь-лань и Го Мо-жо), находящиеся в очевидном противоречии с научной концепцией единого пути всемирно-исторического развития, не находят подтверждения в реальных фактах истории Китая. Наиболее приемлемой является, по-видимому, последняя точка зрения, поскольку она правильно отражает процесс складывания отношений феодальной зависимости в китайской деревне.
Выше уже говорилось о том, что распространение арендных отношений в IV—II вв. до н. э. не влияло еще на юридическое положение арендатора, продолжавшего оставаться лично свободным. Однако уже в конце правления ранней ханьской династии, а особенно в первых веках нашей эры, арендные отношения начинают претерпевать качественные изменения. В источниках появляются упоминания о том, что землевладельцы стремятся «укрыть» своих арендаторов от государства, воспрепятствовать уплате последними налога в казну. Тем самым юридическое положение арендаторов начинает меняться: он постепенно попадает в путы личной зависимости от владельца земли.
Особенностью этого процесса в ханьском Китае было то, что возникновение форм феодальной зависимости сочеталось с сохранением значительных пережитков патронимической организации. Имущественное расслоение внутри патронимий, состоящих из некоторого числа больших и малых семей, приводило к появлению бедных и богатых семей. В условиях, когда селение совпадало с патронимией, наиболее естественным выходом из создавшегося положения была аренда земли у богатой семьи внутри той же патронимии. По традиции глава патронимии, в большинстве случаев являвшийся одновременно главой наиболее богатой семьи, должен был оказывать покровительство своим сородичам, что еще более усиливало зависимость бедняков-арендаторов от владельца земли. Другим источником появления зависимого крестьянства было освобождение рабов, сажаемых на землю.
Совершенно очевидно, что изменение юридического положения арендатора, который зависел теперь только от землевладельца и мог не платить государственных налогов, означало сокращение источников финансового и военного могущества централизованного государства. Не случайно, что многие политические деятели ханьской эпохи (Ши Дань, Чжан Чан-тун и др.) один за другим выступают с требованием наделения крестьян землей из государственного фонда и ограничения земельной собственности знати. Однако эти меры не могли приостановить процесс феодализации деревни. Первое (и притом весьма неясное) упоминание о том, что государство было вынуждено признать право крупных землевладельцев на владение лично зависимыми крестьянами относится к царству Вэй эпохи Троецарствия (середина III в.). А в 280 г. основатель династии Западная Цзинь, Сыма Янь, издает указ о разрешении землевладельцам иметь до 50 дворов зависимых арендаторов. Цифра эта сама по себе невелика, и указ этот должен был, по мысли императора, ограничить количество лично зависимых крестьян. В то же время он был признанием законности новых отношений между землевладельцем и арендатором. Процесс складывания феодальных отношений завершился их юридическим оформлением.
Этнические процессы эпохи Южных и Северных династий
В традиционной историографии эпоха Южных и Северных династий характеризовалась обычно как «смутное время», период разрушения традиционной китайской культуры. Это глубоко ошибочное мнение. В истории народов Китая в целом IV—VI вв. были периодом, когда этнические процессы, происходившие на этой территории в более раннее время, убыстрились и приобрели небывалый дотоле размах. Это был период смещения огромных масс населения, столкновения народов самых различных групп и ареалов. Эпоха Южных и Северных династий — один из важнейших этапов этнической истории Китая.
Этнические процессы, происходившие в недрах ханьского общества, были ускорены политическими событиями последнего периода правления династии. Ханьский император номинально был еще у власти, а фактически на территории Северного Китая уже шла междоусобная война. Излюбленным приемом претендентов на власть в стране стал насильственный угон населения: этим они пытались сохранить свой военный потенциал и лишить противников живой силы. Результатом кровопролитных междоусобиц было то, что с лица земли были стерты цветущие города, уничтожено огромное количество населения, а еще более значительные массы мирных жителей были вынуждены сняться с насиженных мест и бежать в поисках защиты от огня и голода. Однако это была лишь своеобразная прелюдия одного из крупнейших в истории Китая переселений жителей севера, которое началось в IV в., после вторжения в бассейн Хуанхэ кочевых племен. Как полагают некоторые исследователи, общее количество населения, переместившегося в этот период на юг, достигало 900 тыс. человек, что составляло около Vs всего населения северных районов и 7б населения на территории к югу от Янцзы. Больше всего переселенцев было в южной части современной провинции Цзянсу, где была основана столица восточной цзиньской династии: если в целом на территории Южного Китая каждый шестой житель был в эту эпоху переселенцем с севера, то здесь на одного аборигена приходился один переселенец. Местное население этих районов, известное в источниках того времени под названием горных юэ, впервые в своей истории оказалось втянутым в интенсивный процесс ассимиляции. Часть горных юэ вынуждена была переселиться в более южные районы, а, вероятно, также и на Тайвань, другая часть постепенно смешалась с китайцами. Это смешение не означало растворения аборигенов в среде переселенцев, так как в результате этого процесса изменились и сами переселенцы. Особенно ярко это сказалось на языке. Если первоначально пришельцы с севера презрительно называли местное наречие «птичьим языком», то уже через одно-два столетия положение резко изменилось: на языке местного населения стали говорить не только простолюдины, яо и знать, раньше кичившаяся своим северным происхождением. Поэтому можно принять гипотезу китайского этнографа Линь Хуэй-сяна, объясняющего особенности физического облика и языка современных китайцев провинции Фуцзянь результатом смешения переселенцев с севера и коренного юэского населения. С переселением китайцев на юг в V—VI вв. связывают также складывание весьма своеобразного диалекта хакка (кэцзя)г имеющего сейчас распространение среди китайского населения Южного Китая.
Гораздо более сложные этнические процессы происходили в IV—VI вв. па севере Китая. Образование целого ряда «варварских» государств в бассейне Хуанхэ не было результатом их внезапного вторжения извне. Уже в ханьскую эпоху в северных и северо-западных районах империи начали селиться различные некитайские этнические группы — гунны, цяны, ухуань, сяньби. В некоторых округах (например, в провинции Шэньси) «варварского» населения было к этому времени не меньше, чем китайского. Такое положение сложилось в силу различных причин: оседания полукочевых племен на новых территориях (сяньби, частично гунны и цяны) или насильственного переселения (ухуань, некоторые группы цянов). Там, где «варвары» селились большими компактными группами, они сохраняли свою родо-племенную организацию, признававшуюся китайской администрацией. Ослабление центральной власти и начало междоусобных войн между различными группировками местной знати создали благоприятные условия для восстановления самостоятельности этих племен. На севере Китая одно за другим возникают «государства» гуннов (Раннее Чжао, Северное Лян, Ся), цянов (Позднее Цинь), родственных цянам ди (Чэнь-хань, Раннее Цинь, Позднее Лян и др.), сяньби (Янь, Западное Цинь).
Постепенно усиливаются сяньби, завершающие переход от первобытнообщинного строя к классовому обществу. В 439 г. сяньбийский род Тоба объединил всю территорию севера под властью династии Вэй (439—550 гг.). Этот период характеризовался, с одной стороны, процессом консолидации гуннских и цянских племен под эгидой сяньби, с другой стороны — взаимодействием сяньбийцев с ханьским этническим субстратом. Известная «сяньбизация» населения севера в это время не вызывает сомнений. Она выражалась прежде всего в широком распространении на всей территории севера сяньбийского языка. Любопытно, что основатель царства Северное Ци (оно возникло на месте Вэй в 550 г.) Гао Хуань был китайцем по происхождению, но считал себя сяньбий- цем и говорил по-сяньбийски. Однако в целом влияние численно превосходящего китайского населения не могло не возобладать. Большая часть сяньбийцев в конечном счете растворилась в китайской среде, хотя и передала ей некоторые свои традиции. Более ста лет господства сяньби в бассейне Хуанхэ не прошли в этом отношении бесследно. Именно влиянием северных кочевников можно объяснить такие существенные изменения в быте китайского населения севера, как употребление в пищу молока и лепешек из пшеничной муки. В это время начинают складываться те различия в пище северных и южных китайцев, которые характерны для всего последующего периода: лепешки, мясо в рационе северян и рыба, овощи, чай (заимствованный у юэ) в рационе южан.
